«В целом, узкоколейная железная дорога сохраняла немало следов былого величия. Во время похода по ней создалось ощущение, что это — объект железнодорожного транспорта какой-то цивилизованной страны, недавно разграбленный дикими оккупантами…»  (Болашенко С. Д.)

 Посреди высокой некошенной травы стоят покосившиеся домики, многие с заколоченными окнами, есть одноэтажные, на два крыльца, на две семьи. Только семей в них нет. Исправных мостовых нет, за исключением одной, сделанной как раз накануне выборов главы муниципального образования.

Школа с заколоченными дверьми, без детей, без учителей, в пустых классах которой порхают лишь голуби. Двухэтажные дома без крыши, с разрушенными, как будто от бомбардировки, верхними этажами. Выбитые стёкла, поваленые заборы. Заколоченный подъезд чудом уцелевшего многоквартирного дома. Покосившиеся столбы электропередачи. Из жителей практически никого, только сгорбленые старики, плачущие порой от осознания своей нелёгкой доли. Нет, это не воспоминания военных лет, а описание посёлка Сеза Плесецкого района Архангельской области в период «мирного» «устойчивого» «развития» страны.

Хотя, достаточно ли мирное сейчас время? Если молодые здоровые люди также как во время войны исчезли из домов, а сами дома разрушены, то может быть это какая-то другая, невидимая, доселе неосознаваемая нами война, в которой мы пока терпим поражение?

Посёлок Сеза был построен более полувека назад на берегу маленькой речушки с красно-коричневой водой в рамках создания сети лесозаготовительных пунктов, необходимых для восстановления разрушенного фашистами народного хозяйства. Сначала, через три года после Великой Отечественной, на левом берегу реки Онеги вырос посёлок Липаково, который по плану стал центральным пунктом лесозаготовки. Со временем, вырубки уходили всё дальше вглубь тайги. Вскоре, в глубине леса начали строиться посёлки Лужма (1952 год) и Сеза (1956 год), необходимые для проживания работников, а также как материальная база лесного хозяйства. Объединённое лесное хозяйство этих населённых пунктов было названо Красновским леспромхозом.

Рельсы же протянулись вслед за вырубками дальше, и к концу 80-х годов прошлого века магистральная протяжённость всей Липаковской железной дороги составляла 70 километров, а суммарная — около 150 километров. Многочисленные ветки, отходящие от основного маршрута, представляли из себя подобие железного древа, плашмя уложенного на тайгу. которое словно высасывало из неё необработанную древесину. По железной дороге срубленый лес свозили в Липаково, где складировали и сплавляли вниз по течению реки Онега.

Вот так изо дня в день с 1949 года, со стороны Сезы на Станцию Онега, что в Липаково приходили составы с лесом. Миллионы кубометров леса были отправлены отсюда на лесоперерабатывающие комбинаты. Сейчас можно спорить об отдельных недостатках применявшейся тогда технологии добычи древесины, когда на месте вырубок оставался непроходимый бурелом, но ясно одно, лесозаготовки были востребованы, причём именно здесь, причём более полувека. И вдруг, в 2000-м году леспромхоз обанкротился. Странно, не правда ли?

Зайдите в мебельный магазин и взгляните на цены. Вот к примеру простая табурка может стоить 1720 рублей. Гарнитуры, стенки диваны — от 20 000 рублей. В городе Воронеж, на Студенческой улице автор наблюдал кухонный гарнитур аж за 150 000 рублей. Такой же как и все, деревянный!

Учтите, что современная мебель делается даже не из цельного дерева, а из более дешёвого материала — склеенных опилок, древесно-стружечной плиты, поскольку мебель из дерева будет стоить дороже, что мало кому по карману. Наверное, и сырьё для производства мебели должно чего-то стоить и быть востребованым, особенно сегодня, когда уровень потребления несколько возрос по сравнению с временами СССР.
Прибавим к этому немалый спрос на бревна со стороны жилищного строительства. Тут нужно прямо сказать, что рубленые дома сейчас — удовольствие не из дешёвых. Действительно, необработанное бревно стоит около 1000 рублей за кубометр, а оциллиндрованное от 5 до 10 тысяч рублей за кубометр.
Прибавим к этому спрос на бумагу, которую только государственная бюрократическая машина потребляет тоннами не говоря уже о потребностях многочисленных книгопечатных издательств.

Вообще, тех кому может потребоваться древесина можно перечислять очень долго. А тут леспромхоз(!) взял и вдруг стал нерентабельным*. Если приводить аналогии, то это событие примерно такое же, как банкротство нефтедобывающей компании.

Автору представляется, что банкротство Красновского леспромхоза было спланировано и совершено преднамеренно. Сначала в результате махинаций в стиле Гайдара-Чубайса собственность была прихватизирована в частные руки. Затем новое руководство планомерно довело хозяйство до развала, что особой сложности не представляет. Далее логично следует признание предприятия банкротом, и, наконец, расхищение и распродажа оставшихся средств производства (чтобы не дать другим возможность возродить леспромхоз, ну и себе в карман что-то положить).

В частности, было продано  около 120 километров железнодорожных путей. Продали бы и больше, но помешали жители Сезы и Лужмы, которым видите ли нужно как-то добираться до дома. Кроме этого, в процессе вышеупомянутого«эффективного менеджмента» куда-то исчезли 14(!) тепловозов, полностью разрушена инфраструктура технического обеспечения.

Основной мотив этого действия — мягкая зачистка территории вокруг Лужмы и Сезы от населения. Ведь если просто начать расстреливать жителей и сгонять их в концлагеря, как это делали фашисты, то результат будет обратным — люди возьмутся за оружие и разобьют врага, как это было уже не раз. А вот если ликвидировать главное предприяние, на котором работают почти всё население, то люди сами будет уезжать, освобождая таким образом территорию, поскольку у них просто не остаётся выбора. Нет работы, нет денег, нет средств к существованию — таков закон капиталистических отношений. Останутся лишь пенсионеры и дачники, с которыми особых проблем не будет. Агрессор же не только останется целым и невредимым, но и значительно повысит своё благосостояние. Прогрессивный метод!

К тому же, есть надёжный, проверенный на американских индейцах метод алкогольного спаивания населения, также дающий результат стопроцентной зачистки территории. Оставшихся если нужно, подвинут в добровольно принудительном порядке. Никакого реального сопротивления они, как правило, не оказывают.

Для чего зачищать территорию? Это интересный вопрос. Иностранный бизнес давно уже хозяйничает в России как у себя дома. В тоже время, в районе Лужмы замечены партии геологов, ищущих алмазы. Соединив эти два факти можно прийти к интересным выводам. Идёт планомерный захват территории, ресурсов мягкими информационными и экономическими методами. Самое гадкое, что делается это руками тех, кто родился здесь и живёт вместе с нами. Правда, теперь уже гораздо лучше нас в материальном плане.

И уж совсем неудивительно, что из уст в уста передаётся одна и та же басня о якобы нерентабельных, уже давно кем-то списаных посёлках, которые нужно снести, а жителей расселить. Кстати, сами жители, никуда ехать не собираются. И это логично потому, что очередь на расселение всё равно дойдёт и до того пункта, в который их переселят.

К примеру, сезенская учительница, прекраснейший педагог, Римма Николаевна Голубева, несмотря на свой ревматизм, говорит так: «куда нам ехать, наш дом здесь». И это действительно так, поскольку эти люди, их родители, родители их родителей, своим трудом стократ заплатили государству Россия, правопреемнице бывшего СССР, за право проживания там, где их малая родина, только в гораздо более лучших условиях. И не их вина, что в какой-то момент про них вдруг подло забыли, кроме тех, правда, кто лишил их посёлки смысла существования — лесозаготовок.

На здоровье Римма Николаевна не жалуется, хожу, говорит, потихоньку, да и сын, Олег, помогает. Крыша дома уже давно протекает, поэтому семья перебралась в оставленную другими жильцами квартиру на нижнем этаже.

Вот только поезд слишком редко ходит, всего три раза в неделю. А другим способом добраться до Сезы и Лужмы невозможно, автомобильной дороги туда нет.

На обратном пути из Сезы в Липаково один из моих попутчиков напротив, молодой парень, перебрав водки, заснул пьяным сном и теперь постепенно сползал с лавки на пол. Голова его безвольно моталась из стороны в сторону в такт раскачивающемуся вагону, как будто её хозяин с кем-то упорно не желал соглашаться.

А за окном лес, вплотную подступивший к узкоколейке, как будто пыпался выдавить из себя локомотив. Это престарелое мощное чудище, хрипя, лязгая и шатаясь, как старый матрос, всё же медленно, но уверенно прорывалось сквозь осиновые заросли к своей цели. Железо, казалось, жило своей жизнью и умирать не хотело, люди тоже, и, возможно, поэтому наш вагончик всё же ехал по рельсам, положенным на труху, что осталась от некогда вкопаных здесь тружениками леса шпал. Ехал через речки и ручьи по деревянным мостам, готовым рухнуть в любой момент.

 Ехал бесшабашно, презирая любые опасности и не взирая ни на какие преграды. Машинист, сидящий в кабине тепловоза, наверное, как и все мы, хорошо представлял себе состояние полотна, но уже привык к этому. Да и был ли у нас какой-то выбор? Все мы в какой-то момент вдруг стали нерентабельными, вслед за своими поселками — Липаково, Лужмой и Сезой, вслед за страной — Россией.

Так называемое «мировое сообщество» в лице Маргарэт Тетчер  в октябре 1985 объявило нам об этом, а затем, руками предателей из верхушки КПСС, методично принялось осуществлять свои планы.

«Нерентабельным» же нормальные условия не положены, давай прибыль хозяину или давай на кладбище, такой сейчас разговор. У некоторых политиков мы называемся просто — экономически избыточным населением.

Но во время поездки в Сезу об этом не думаешь, тогда в душе особенно чётко проступает вера Богу и в его безграничную милость к нам. Рельсы-то держались, а поезд по ним ехал! Значит грехи наши не настолько тяжелы, даже у того, кто уже сидел на полу, несмотря на свою пресловутую «нерентабельность».

Поэтому, всё вернётся, но будет уже лучше, чем раньше: откроются и заработают предприятия, приедут люди, школы вновь наполнятся детскими голосами, посёлки вновь восстанут, расширяясь и вбирая в себя всё новых и новых жителей.

Нам бы только понять, как это важно, чтобы они были. Ведь, Россия — это они и есть.

                                                                                                               Алексей Родионов.

*Справка: нерентабельный — не приносящий дохода.