Когда мы задаем себе вопрос о смысле жизни, мы хотим получить на него такой ответ, который имел бы безусловное, объективное значение. Вопрос «Зачем я живу?» предполагает цель как что-то, находящееся за пределами индивидуальной жизни человека. Иными словами, речь идет о том, стоит ли жить, и ответ на этот вопрос ищется такой, который был бы значим не только для меня, но и для всех других.

Зачем я хожу в школу? А правда, зачем? Пять раз в неделю приходится рано вставать, одеваться, завтракать и идти в школу. Так делают все. Но лишь немногие задумываются о том, зачем они это делают.

Если об этом поговорим со школьниками и школьницами, то чаще всего заметим недоумение относительно самой постановки вопроса:

— Как это зачем? Ну, все в школу ходят! И я тоже, как все…

В десятом классе одной из школ был устроен опрос на тему «Зачем я хожу в школу?» Ответы условно можно было разделить на три группы.

В первую группу вошли ответы школьников, которые считали, что школа необходима для того, чтобы общество не остановилось в своем интеллектуальном и духовном развитии, чтобы обрести фундамент, базис для будущей профессии. А кто-то даже вполне серьезно сказал, что он ходит в школу для того, чтобы стать более образованным, чем его взрослые родственники.

Во второй группе — самой многочисленной — преобладало мнение, что посещение школы — это, по сути, лишь исполнение воли родителей, что ходят они туда лишь потому, что все так делают. А одна девушка прямо заявила:

— Школа — это барщина, крепостное право!

Учащиеся третьей группы просто молчали. Видно было, что над этим вопросом они никогда не задумывались и не собираются думать, а саму постановку вопроса считают чудачеством организаторов опроса.

Те, кто ходит в школу лишь потому, что все так делают, обычно и ведут себя в школе «как все». Терпят «скучные и длинные» уроки, не желая узнать что-либо новое, полезное, интересное, а лишь стараются получить оценки не ниже определенного уровня. Фактически они отсиживают учебное время как бы в тюрьме, чтобы жить по-настоящему только тогда, когда их из этого заключения наконец-то выпустят.

Теперь посчитаем, а много ли времени остается на эту «настоящую жизнь». Восемь часов, как минимум, полагается спать. По полчаса на завтрак, обед и ужин. Еще столько же — на переодевание, прическу, чистку зубов и т.п. На работу по дому тоже нужно время — еще час! Дорога в школу и обратно, уроки займут еще примерно семь часов. Наконец, часа три следует выделить на приготовление уроков. И лишь столько же — три часа — остаются свободными! И в эти три часа нужно втиснуть всю «настоящую жизнь»: и встречи с друзьями, и какие-нибудь кружки или занятия спортом, и… Да всего и не перечислить!

Напрашивается естественный вывод: либо родители делают огромную ошибку, засаживая своих отпрысков на такой длинный срок за парты, либо отпрыски чего-то в жизни общества не понимают и, следовательно, неправильно воспринимают школу.

 Жизнь управляемую причинами, можно справедливо называть бессознательной, потому что, хотя сознание и участвует в деятельности человека, не оно определяет, куда эта деятельность может быть направлена.

Жизнь, управляемую целью, следует назвать сознательной, потому что сознание в данном случае является началом господствующим, определяющим. Ему принадлежит выбор, к чему должна направиться сложная цепь человеческих поступков.

Каждый человек, даже если он считает себя неверующим, в глубине души своей тянется к чему-то возвышенному, прекрасному, чему-то такому, что стоит над всем миром, что достойно преклонения.

Практическим решением этого вопроса непосредственно является жизнь каждого отдельного человека, потому что каждый человек всегда и непременно стремится достигнуть в своей жизни наивысшей степени доступного ему счастия, и потому каждый человек непременно живет если уж не прямо обольщением какого-нибудь счастия, то по крайней мере хоть мечтой о счастье и надеждой на него. Теоретическим решением этого вопроса всегда занималась философия, и она еще в давние времена выработала три различных решения его. По одному решению благо жизни заключается в

1. удовольствии,  — ОСНОВНОЕ

2. в достижении личной и общественной пользы

3. в добродетели.                                                          Дополнительные средства

 

Первое из этих решений следует признать основным, второе же и третье – дополнительными, потому что польза и добродетель всегда могут рассматриваться как наилучшие средства к достижению удовольствия. Но дополняя основное решение проблемы блага, второй и третий ответы, очевидно, дополняют его только со стороны его определенности, потому что к содержанию его они не только ничего не прибавляют, а напротив – значительно его ограничивают.

2 —  что не всякое удовольствие есть благо, а только полезное удовольствие,

3 — же ответ идет в этом отношении еще дальше, потому что он говорит: не всякое полезное удовольствие есть благо, а только нравственно-полезное удовольствие.

 Следовательно, второй и третий ответы говорят собственно не о том, в чем следует полагать благо жизни, а только о том, на каком пути нужно искать это благо. Поэтому они представляют из себя ясные критерии для определения ценности удовольствий как блага жизни, но так как пути достижения этого блага ими указываются различные, то и ценность удовольствий они определяют неодинаково.

• Принцип утилитаризма (материализма) полагает благо вне человека – в материальных продуктах человеческой деятельности и в социальных условиях жизни, охраняющих и повышающих степень производительности культурного труда.
• Принцип идеализма указывает благо в самом человеке – в сознании человеком своей собственной ценности и в развитии этой ценности путем бесконечного усовершенствования.

 Принцип утилитаризма, очевидно, обеспечивает собою благополучие жизни и потому он нуждается не в оправдании, а только в разъяснении.

Принцип же идеализма, напротив, как утверждающий ничтожество всякого блага в мире и самого мира, не только не обеспечивает собою благополучия жизни, но и прямо осуждает человека на многие скорби, и потому он нуждается не только в разъяснении, но и в оправдании. В интересах этого именно оправдания себя идеализм и ставит вопрос: во имя чего собственно человеку следует жить на земле – ради ли достижения удовольствий путем страданий или ради достижения другой какой-нибудь цели? Из решения этого самого вопроса и развивается новый принцип жизни, помимо принципа блага. Из решения этого именно вопроса развивается вопрос о смысле жизни, и принцип блага жизни хотя и не уступает своего места, однако уже теряет свое верховное положение и подчиняется другому принципу – принципу разума жизни, с точки зрения которого и определяется содержание блага.

     В своих исканиях разума жизни древние греческие философы поняли человека как носителя идеальных основ и выразителя идеальных целей жизни, но точно определить эти основы и ясно указать эти цели они были не в состоянии. В своих глубоких размышлениях о человеческой жизни они доходили только до создания отдельных идей, несомненно великих по своему содержанию, но решительно безжизненных по своей силе.

Люди, которые разделяют материалистическую точку зрения, считают, что материя и пространство просто существуют, они существовали всегда, и никто не знает почему. Следующая схема рассуждений принадлежит английскому писателю и философу К.С. Льюису,

Материалисты полагают, что материя, которая ведет себя определенным, раз и навсегда установленным образом, случайно ухитрилась произвести и такие создания, как мы с вами, — способные думать. Благодаря какому-то счастливому случайному событию, вероятность которого ничтожно мала, что-то ударило по нашему Солнцу, и от него отделились планеты. В силу другого такого же случайного события, вероятность которого не больше, чем вероятность предыдущего, на одной из этих планет возникли химические элементы, необходимые для жизни, плюс необходимая температура, и, таким образом, часть материи на этой планете ожила, а затем, пройдя через длинную серию случайностей, живые существа развились в такие высокоорганизованные, как мы с вами.

Как уже говорилось, согласно идеалистической точке зрения, источник происхождения видимой Вселенной следует искать в каком-то Разуме (скорее, в чем-либо другом). Этот Разум обладает сознанием, имеет свои цели и отдает предпочтение одним вещам перед другими. С идеалистической точки зрения именно этот Разум и создал Вселенную, частично ради каких-то целей, о которых мы не знаем, а частично и для того, чтобы произвести существа, подобные себе самому, то есть наделенные, подобно Ему, разумом.

Поскольку центром христианского вероучения является Бог, то нетрудно понять, что точка зрения Церкви на источник происхождения видимой Вселенной является идеалистической.

Христианство говорит человеку, что он существует не для смерти и не для теневого существования в таинственных обиталищах мифологического Аида, а для вечной разумной жизни на небе в Божием царстве света и истины. Следовательно, христианство обещает человеку не простое бессмертие его духа, а полное восстановление всего существа его в воскресении от мертвых, и это обетование христианства образует собою основной пункт в содержании христианского мировоззрения.

Таким образом, в Лице Христа люди увидели не просто лишь мудрого учителя жизни, подобного многим другим учителям древнего мира, но цельный идеал высочайшего совершенства. Не проповедь высокого морального учения обновляла людей, а глубокая живая вера их в великий смысл человеческой жизни и сильная живая надежда их на возможность осуществления этого смысла, потому что он уже фактически осуществлен в Лице Христа. Проповедники высокой морали существовали и раньше Христа, и они придумали немало таких положений, которые потом целиком повторились в моральном учении христианства, и однако же все эти положения до появления в мире христианства были только мертвыми словами. Они выслушивались ушами и принимались рассудком, но поднимать собою энергию воли были не в состоянии, потому что они не имели для себя решительно никакой почвы в содержании живого самосознания. Человек и жил для смерти, и работал только под страхом смерти, и потому ужас могильного ничтожества неминуемо толкал его в безумную погоню за всяким счастьем, какое только можно было достать в этом мире за короткое время человеческой жизни. А великие моралисты говорили ему, что будто он должен презирать все блага мира и жить для одной только добродетели, потому что он разумен и должен жить сообразно с разумной природой.

     Если бы христианство, при всей высоте своего морального учения, давало человеку одни бы только наставления о наилучшем устройстве наличной жизни, то оно было бы, конечно, такой же мертвой доктриной, как и всякая другая доктрина жизни. Но в действительности оно говорит человеку: живи затем, чтобы приготовить себя к новой жизни в условиях существования другого мира; хотя бы пришлось тебе и жестоко страдать, ты все-таки живи и готовь себя к жизни, потому что ты затем и явился на свет, чтобы получить эту новую жизнь (Рим. VIII, 16-18). Вот эта именно вера в новую жизнь и определяет собою смысл человеческой жизни и вместе с тем заключает в себе единственное обоснование нравственности.

священник Алексей Кривицкий